«Величаем тя, Пресвятая Дево, …, и всеславное славим Рождество Твое»

В канун праздника Рождества Пресвятой Богородицы, 20 сентября и в сам праздник  в храме Казанской иконы Божией Матери в городе Нарва-Йыэсуу настоятелем храма иеромонахом Корнилием (Морозовым) было совершено Всенощное бдение и Литургия.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Прозвучавшее сегодня евангельское чтение побуждает нас поразмышлять о жизни Пресвятой Богородицы, в значительной своей части сокрытой от нас даже на страницах Евангелия. Действительно, есть нечто загадочное в том, что апостол Лука, знавший Спасителя, знавший Пресвятую Богородицу, хотя, вероятно, не столь хорошо, как любимый ученик Христа апостол Иоанн Богослов, который принял попечение о Ней после крестной смерти Спасителя, уделил Богородице (впрочем, подобно другим евангелистам) столь мало внимания в своём Евангелии. Да, наверно, они могли чего-то не знать о жизни Пресвятой Богородицы до их встречи со Спасителем, тем более что обстоятельства Её детства, отрочества, юности могли быть от них сокрыты. И вместе с тем вот всё равно возникает ощущение какой-то неполноты. Пресвятая Богородица как будто уходит из памяти евангелистов.
В то же время мы хорошо с вами знаем, что иконография Пресвятой Богородицы очень обильна и, согласно церковному преданию, восходит она именно к апостолу и евангелисту Луке. Именно в иконографических сюжетах Дева Мария неожиданно являет Себя очень выразительно, очень заметно, именно как Богородица. Именно как Мать Того, Кто спас этот мир. Точно так же богата и гимнография, посвященная Пресвятой Богородице. Вот даже прозвучавший сегодня кондак: «Иоаким и Анна поношения бесчадства, и Адам и Ева от тли смертныя свободистася во святем рождестве Твоем». То есть только что родившаяся Девочка избавляет своих старых, не просто пожилых, а именно старых родителей от поношения бесчадства. Она же освобождает Адама и Еву, то есть потомство, от тления и смерти. Поразительная констатация Её значения в спасении человеческого рода.
И я нахожу для себя ответ на вопрос о том, а почему же, собственно, так мало говорится о Пресвятой Богородице в Евангелии, задумываясь над тем, чем стала Богородица в дальнейшие, последующие века существования Церкви для многих христиан. Действительно, Пресвятая Богородица — Царица Небесная. Образ Её приобретает черты, подчас делающие Её уже не просто человеком, женщиной, хотя и самым лучшим человеком, самой совершенной женщиной, а какой- то почти что богиней, каким-то божеством. И нам ли с вами не знать о том, что именно иконографические изображения Богородицы и почитание этих изображений в широком церковном, народном сознании приобретают подчас формы, ну совершенно уже далекие от христианства. Кажется, что мы не христиане уже, а какие-то богородичники. Богородица занимает в нашем сознании подчас неадекватно много места. Да, обычно говорят на эту тему следующее: Христос так велик, так свят, что трудно к Нему обращаться с нашими суетными просьбами, лучше обратиться к Богородице. Она нам ближе, Она добрее. Она не только Божия, но и наша Мать. Вроде бы правильные, благочестивые слова, но в них присутствует некая неправда. Потому что подлинное христианство начинается тогда, когда обращаются ко Христу. И Богородица в данном случае не должна быть никакой «промежуточной инстанцией», с которой легче договориться о разрешении наших проблем, чем с Господом Богом. А вот этот, дерзну сказать, псевдовеличественный образ Богородицы мешает нам увидеть Её такой, какой Она была на самом деле. Ведь нам действительно начинает казаться, что эта Божия Матерь, в общем и целом, прожила, конечно, непростую, в чём-то даже трудную, трагическую (имея в виду потерю Её собственного Сына), но всё-таки жизнь не совсем человеческую. Вернее, совсем не человеческую, а полубожественную.
Однако трудно в евангельской истории найти человека, который бы с младенчества, с момента своего рождения был
обречён столько терпеть, столько страдать, как Богородица. И вот этот величественный образ мешает нам понять, что жизнь Пресвятой Богородицы была колоссальнейшим испытанием, которое Она, ещё будучи рождённым младенцем, призвана была не просто выдержать, но одарить мир каким-то поразительным избытком добра и любви, который у Неё, ну конечно же, не мог быть столь же обильным, как у Её Божественного Сына.
Сегодняшний праздник обращает наше внимание на одну из очень даже печальных и очень по-человечески понятных историй. Рождество Богородицы — какое это было тяжёлое испытание. Прежде всего для её благочестивых родителей Иоакима и Анны. Да, эта благочестивая еврейская семья могла чувствовать себя в радости, когда она сложилась. Потому что в еврейском народе мужчины, не вступавшие в брак, пожалуй, лишь за исключением отдельных избранных, уходивших в пустыню назореев, не могли считаться полноценными людьми, а уж женщина, не вступившая в брак, почиталась почти что отверженной. Тяжело и даже страшно было жить в этом мире Ветхого Завета мужчине, а особенно женщине, не пребывая в семье. Но вступление в семью, создание семьи предполагало опять-таки очень жёсткие, как бы мы сейчас сказали, общественные требования. Только та семья считалась подлинно благочестивой, которая не просто соблюдала очень строгие требования повседневной жизни ветхозаветных иудеев, но прежде всего та семья, которая была одарена многочадием. Наличие детей было признаком того, что этот брачный союз действительно угоден Богу, что в этом брачном союзе супруги не просто удовлетворяют собственную похоть, а множат богоизбранный еврейский народ. И чем больше было детей, тем большего почитания удостаивались родители. А вот бесчадие вызывало поношение бесплодных супругов как людей сугубо грешных, очевидно отвергнутых Богом. И вот прошла первая радость от встречи двух праведных людей, Иоакима и Анны, а потом начались годы страданий, годы позора, потому что они не имели детей. Не было соответствующих медицинских технологий, которые помогали бы им, вселяя надежду на то, что когда-то у них всё-таки родится ребёнок, переживатьэто. Не было учреждений, которые бы дали справку, что не их нравственная испорченность, не их бездуховность является препятствием для чадородия, а какие-то естественные причины. Они жили и мучились тем, что они ущербны, что они грешны, потому что Бог не даёт им детей. Ну и, конечно, ближние старались всячески показать им это. Нам ли, людям церковным, не знать об этой удивительной способности людей религиозных так сопереживать несчастьям друг друга, что возникает ощущение того, что эти несчастья только усугубляются? Если все эти сопереживания сопрягаются с праведными словами, с напоминанием о том, что «ты, конечно, страждешь, но, наверно, неслучайно, наверно, Бог даёт тебе знак, что ты не такой уж праведный, как я». Мы все знаем этот замечательный способ взаимоотношений людей в религиозном сообществе. А им нечего было возражать. Они жили и страдали. И Бог вёл их именно этим путём, потому что они в этом своём страдании не сломились, не стали взывать к небесам с обидой и ненавистью. Они просто пытались со смирением нести это бремя, и это, как ни странно, делало их лучше. Что не так уж часто бывает в этом мире. Страдание чаще всего людей разрушает и надламывает, а они становились совершеннее. Они, став глубокими стариками, оказались подготовленными к тому, чтобы принять в лоно своей семьи Божию Мать. Они не стали при этом какими-то сверхчеловеками. Они просто явили Богу и самим себе способность понимать и чувствовать такие вещи, которые чужды были очень многим праведникам Ветхого Завета.
И вот Господь одарил их ребёнком. Можно только, знаете, позлорадствовать, хотя это не очень хорошее чувство, по отношению к тем, кто обличал их, обвинял их в нечестии, а потом получил неожиданный от Бога ответ. Старики зачали и родили ребёнка. Это был настоящий нонсенс, это было настоящее чудо для этого мира. И в радости от этого нежданно- негаданно данного ребёнка они пережили, наверняка, такую радость, какую не переживали никогда. Просто Бог дал им понять, что они, а значит, и их ребенок, были уготованы к какой-то иной, чем многие благочестивые иудейские супруги и дети, жизни. Возникает вопрос, почему же Бог не нашёл какого-то другого пути для появления на свет Богородицы, кроме того многолетнего, мучительного пути, которым пришлось идти её родителям? А дело заключалось прежде всего в том, что, наверно, не было в этом мире людей, способных принять в свою семью Богородицу, кроме вот тех, кому это было уготовано. И они должны были к этому подготовиться сами. Бог уготовал для них это великое служение, но он же повёл их трудным — ибо лёгких путей в подлинной религиозной жизни не бывает — трудным путём совершенствования, чтобы они смогли, выражаясь современным языком, адекватно воспринимать собственного уникального ребёнка. А нам ли не знать, как очень часто родители, даже, может быть, любя своих детей, воспринимают их не как дар Божий, не как творение Божие, кроя их по своему образу и подобию, калеча и подавляя их. Иоаким и Анна видели в Марии прежде всего дар Божий. И передали эту способность, конечно же, Ей. Той, Которой предстояло одарить этот мир Спасителем, Сыном Божиим. Однако родительская радость Иоакима и Анны продолжалась недолго, ибо подаренного им Богом ребенка они в раннем возрасте отдали на воспитание, а значит, и на служение, в Иерусалимский храм. На то самое служение, решающий момент которого Церковь запечатлела праздником Благовещения, когда Девочка-подросток вместила в себя Откровение, которое было не под силу вместить в себя всему богоизбранному народу. Ну, по крайней мере, основной его части. Она, будучи таким долгожданным ребёнком, не станет просто тихой, послушной девочкой. Она станет великим свидетелем того, что приход в этот мир Бога предполагает не просто пассивное ожидание Его, а предполагает от людей колоссальные усилия для того, чтобы Бог, придя в этот мир, нашёл среди людей тех, кто способен Его понять, способен Его любить. А это с лёгкостью не даётся. Пресвятая Богородица буквально со Своего Рождества, о котором мы размышляем, вот так непросто, трудно вступила на этот путь, пошла по этому пути, который является для нас напоминанием о том, что такое путь подлинных христиан. И Она, в частности, будет лишена той великой радости каждой иудейской женщины, которая до поры до времени считалась признаком благословения их Богом. Она не познает радости многолетней семейной жизни, выданная замуж за пожилого человека, с которым Ей не суждено было жить так, как жили обычно иудеи в браке. Она останется Приснодевой. И вместе с тем Она станет не просто самым совершенным, но и самым любящим человеком на этой земле. Вот эта трудность явления любви — ещё одно свидетельство того, что должно наполнять нашу с вами духовную жизнь. Легко ли быть первым в приятии собственного Сына Иисуса, хотя и чудесно родившегося, как пришедшего в мир Спасителя? Но не менее трудно жить с этой тайной среди тех, кто тебя не понимает, кто гонит тебя. А Богородица была способна на это. Мне иногда кажется, что евангелисты именно потому и не решались писать о Ней, что сохраняла Она в Себе некую тайну, которая ведома была только Её божественному Сыну. И тайна эта заключалась не в каком-то Её внешнем величии, которому мы часто отдаём поверхностную дань, а в очень простом принципе жизни Пресвятой Богородицы. Прикровенно страдать и терпеть, и вдохновенно и изобильно прощать. И, самое главное, любить. Желаю всем нам, обращая свой взор к Богородице, даже в подчас выспреннем иконографическом изображении Её, помнить того самого запоздалого позднего ребёнка, который родился у своих старых, несчастных, казалось бы, родителей и который спас этот мир именно тем, что оказался достойным вместить в Свое лоно и возрастить в Своей семье нашего с вами Спасителя Господа Иисуса Христа.
Аминь.